Об ошибочности отнесения к актам злоупотребления правом действий по осуществлению субъективных прав в противоречии с их назначением (целью) (Мусарский С.В.)

Самая способность... быть субъектом прав... не является
у нас прирожденным правом человека, а предоставляется
государством для достижения определенных... целей.

А.Г. Гойхбарг. Хозяйственное право Р.С.Ф.С.Р. 1923

Вопрос, что является злоупотреблением правом по смыслу ст. 10 ГК РФ, очень спорный. В последнее время в судебных актах все чаще встречается поддержка точки зрения, что под данным явлением подразумевается осуществление субъективного права "в противоречии с его назначением" <1> или "не в соответствии с его целью" <2>.
--------------------------------
<1> Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 03.02.2015 N 32-КГ14-17; Постановления Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 30.06.2020 N Ф04-2501/2020 по делу N А75-14314/2019, Арбитражного суда Поволжского округа от 19.10.2020 N Ф06-65621/2020 по делу N А12-35191/2019, Арбитражного суда Северо-Западного округа от 26.08.2020 N Ф07-8915/2020 по делу N А13-20929/2019, Арбитражного суда Уральского округа от 07.12.2020 N Ф09-9015/17 по делу N А07-7907/2016 и мн. др.
<2> Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 17.01.2020 N Ф04-6619/2019 по делу N А75-6534/2019.

В наше право эта идея пришла из французской правовой доктрины. Среди идеологов данного подхода можно отметить Л. Жоссерана, одного из основоположников теории злоупотребления правом, который заявил, что "все права так или иначе имеют какую-то направленность, цель социального порядка <3>. Их использование будет только в том случае легитимным, когда оно будет соответствовать этой направленности. Любое другое использование было бы неправомерным" <4>. Исходя из этого нарушение обязанности осуществлять право сообразно его социальной цели составляет злоупотребление правом <5>.
--------------------------------
<3> Здесь и далее курсив в цитатах, а также вставки и примечания в квадратных скобках наши. - Авт.
<4> Бержель Ж.-Л. Общая теория права: Пер. с фр. / Под общ. ред. В.И. Даниленко. М., 2000. С. 444. См. также: Перетерский И.С. [Критика и библиография] // Советское право. 1928. N 5. С. 99 - 101 (рецензия на кн.: Josserand L. De l'esprit des droits et de leur relativite. Theorie dite de l'abus des droits. Paris, Dalloz. 1927).
<5> См.: Годэмэ Е. Общая теория обязательств: Пер. с фр. И.Б. Новицкого. М., 1948. С. 327 - 328.

В том же направлении мыслил французский юрист, представитель учения солидаризма Л. Дюги, который развил идею целевого назначения субъективных прав до ее крайности - отрицания существования субъективных прав. По мнению Л. Дюги, "у индивидов нет прав... и коллектив не имеет их..." <6>. В его теории их место занято социальными функциями, которые имеет каждый индивид и которые он должен выполнять. В современном обществе, по его мнению, "метафизическая концепция субъективного права" уступает место "понятию объективного права, содержащего в себе социальную обязанность каждого исполнять некоторую миссию и власть совершать акты, необходимые для выполнения этой миссии" <7>. Из этого закономерно вытекает следующий вывод: отрицание существования субъекта права - "...раз субъективное право есть вещь не существующая, то субъект права тем более не может существовать" <8>; "...индивид - не цель, а только средство... есть не более как колесо той огромной машины, какой является социальный организм <...> смысл каждого из нас заключается только в выполнении известной работы в деле социального строительства" <9>; "...всякий индивид должен выполнять в обществе какую-то функцию, должен удовлетворить какую-то нужду <...> общественный долг его состоит в ее выполнении <...> человек не властен оставаться бездеятельным. Он не имеет права на бездействие, на лень. Правящие могут вмешаться и обязать его работать. Они могут даже регламентировать его работу, так как в этом случае правящие лишь предписывают ему выполнять его обязанность - социальную функцию, выполнение которой на нем лежит" <10>. Собственность, в частности, также не является, по Л. Дюги, субъективным правом: "Она есть социальная функция обладателя имущества" <11>. Если лицо выполняет свою "миссию", связанную с обладанием известной вещью, то всякий его акт заслуживает правовой защиты. Если же он "не выполняет ее или выполняет дурно, например не обрабатывает своей земли, не препятствует разрушению своего дома, вполне законно вмешательство правителей с целью побудить его выполнить свою социальную функцию собственника, которая заключается в заботах о правильном согласно с их назначением использовании богатств, обладателем которых он является" <12>. Это, пожалуй, самые ключевые положения теории Л. Дюги, относящиеся к рассматриваемому вопросу. Столь радикальные взгляды, как показала дальнейшая история, могут служить идеологическим оправданием для различных недемократических режимов при ограничении ими прав и свобод граждан.
--------------------------------
<6> Дюги Л. Общество, личность и государство: социальное право, индивидуальное право и преобразование государства / Пер. А. Бэтта. СПб., 1914. С. 6.
<7> Там же. С. 8.
<8> Дюги Л. Общие преобразования гражданского права со времени Кодекса Наполеона / Под ред. и с предисл. А.Г. Гойхбарга; Пер. М.М. Сиверс. М., 1919. С. 43.
<9> Там же. С. 86.
<10> Там же. С. 18 - 19.
<11> Там же. С. 87.
<12> Там же. С. 19.

Идея целевого назначения прав (в различных ее формах - от мягких до радикальных) широко распространилась в XIX - XX вв. в европейских научных кругах и проникла в том числе в российскую дореволюционную цивилистику. Так, например, самый известный из российских дореволюционных исследователей проблемы злоупотребления правом (и критик этой теории) В.П. Доманжо писал, что "злоупотребление правом... отождествляется с таким правопользованием, которое не соответствует социальному назначению права вообще и права осуществляемого в частности" <13>. Тем не менее ни в законодательстве, ни в судебной практике дореволюционной России этот подход развития не получил.
--------------------------------
<13> Доманжо В.П. Вопрос об ответственности за вред, причиненный при осуществлении права, в проекте нашего гражданского уложения // Сборник статей по гражданскому и торговому праву. Памяти профессора Габриэля Феликсовича Шершеневича. М., 2005. С. 446.

Но вот после Октябрьской революции идея целевого назначения субъективных прав пришлась кстати. Перед разработчиками первого советского Гражданского кодекса стояла непростая задача. Требовалось, с одной стороны, разработать документ, который легализовал бы гражданский оборот, основанный на частноправовых принципах (так необходимый для НЭПа), а с другой - выполнить неафишируемое указание В.И. Ленина о том, чтобы "полностью обеспечить интересы пролетарского государства с точки зрения возможности контролировать... все без изъятия частные предприятия и отменять все договоры и частные сделки, противоречащие... интересам трудящейся рабочей и крестьянской массы" <14>. В письме наркому юстиции РСФСР В.И. Ленин писал: "Не видно понимания того, что мы признали и будем признавать лишь государственный капитализм... Поэтому ни к черту не годными коммунистами надо признать тех коммунистов, кои не поняли своей задачи ограничить, обуздать, контролировать, ловить на месте преступления, карать внушительно всякий капитализм, выходящий за рамки государственного капитализма... Идет подготовка нового гражданского законодательства <...> Не перенимать (вернее, не дать себя надувать тупоумным и буржуазным старым юристам, кои перенимают) старое, буржуазное понятие о гражданском праве, а создавать новое... Мы ничего "частного" не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное. Мы допускаем капитализм только государственный... Отсюда - расширить применение государственного вмешательства в "частноправовые" отношения; расширить право государства отменять "частные" договоры; применять не corpus juris romani к "гражданским правоотношениям", а наше революционное правосознание..." <15>. Иными словами, была поставлена задача официально вернуть в отечественное право технику, механизм, инструментарий классического гражданского права, но в то же время приспособить все это для обслуживания интересов Советского социалистического государства.
--------------------------------
<14> Ленин В.И. ПСС. 5-е изд. Т. 44. М., 1970. С. 401.
<15> Там же. С. 397 - 398.

Подчеркнем, что именно для возможности "отменять все договоры и частные сделки" в интересах государственного капитализма, в целях государственного контроля над средствами производства и постепенного вытеснения частного капиталистического элемента из хозяйственной жизни страны <16> в Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. <17> были включены <18> следующие положения:
- "Гражданские права охраняются законом, за исключением тех случаев, когда они осуществляются в противоречии с их социально-хозяйственным назначением" (ст. 1);
- "В целях развития производственных сил страны РСФСР предоставляет гражданскую правоспособность (способность иметь гражданские права и обязанности) всем гражданам, не ограниченным по суду в правах" (ст. 4).
--------------------------------
<16> См.: Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. 2-е изд. М., 2001. С. 73 - 74.
<17> Здесь и далее текст Кодекса 1922 г. приводится по изданию: Гражданский кодекс с постатейно-систематизированными материалами / Под ред. С.В. Александровского. 3-е изд. М., 1928.
<18> Проект Кодекса разработали А.Г. Гойхбарг (руководитель) и Н.И. Берншейн (помощник) в кратчайшие сроки (примерно за месяц). Он был принят фактически без учета прозвучавшей научной критики; см. об этом: Новицкая Т.Е. Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. М., 2002. С. 51 - 61.

Совокупность процитированных положений привела советских ученых к выводу о том, что осуществление гражданских прав имущественного характера в целях, противоречащих их социально-хозяйственному назначению, в первую очередь - развитию производственных сил страны, законом не охраняется.
Такой точки зрения, в частности, придерживался А.Г. Гойхбарг (в тот момент - председатель Малого Совнаркома): "Ст. 1 ГК не дает охраны хотя бы и существующим, закрепленным в законе, правам, если их осуществление на практике в данном конкретном случае противоречит их социально-хозяйственному назначению, т.е. направлено не для достижения тех общих целей, ради которых вообще предоставлены законом соответствующие права" <19>; "Самая способность... быть субъектом прав... одним словом - правоспособность не является у нас прирожденным правом человека, а предоставляется государством для достижения определенных, необходимых для сохранения коллектива целей. Такой основною целью является развитие производственных сил страны" <20>. О социально-хозяйственном назначении субъективных гражданских прав по ст. 1 ГК РСФСР 1922 г. писали и в более поздних публикациях советских ученых <21>.
--------------------------------
<19> Гойхбарг А.Г. Применение гражданских законов судом // Советское право. 1923. N 3. С. 10 - 11.
<20> Гойхбарг А.Г. Хозяйственное право Р.С.Ф.С.Р. Т. I. Гражданский кодекс. М.-Пг., 1923. С. 20 - 21.
<21> В.П. Грибанов писал, что ст. 1 ГК РСФСР 1922 г., предусматривая "социально-хозяйственное" назначение прав, имела в виду также "социальную" цель и обеспечивала возможность отказа в защите прав, осуществляемых "в противоречии с задачами и целями социалистического строительства" (Грибанов В.П. Указ. соч. С. 68). См. об этом также: Рясенцев В.А. Условия и юридические последствия отказа в защите гражданских прав // Советская юстиция. 1962. N 9. С. 7.

За указанными формулировками просматривается приспособленная к советским реалиям теория Л. Дюги. И хотя ГК РСФСР 1922 г. не доходил до отрицания субъективных прав (напротив, в первой статье декларировалось, что "гражданские права охраняются законом"), связь с теорией Л. Дюги видна в присвоении этим правам социально-хозяйственного назначения, нарушение которого их обладателями влекло для последних отрицательные последствия. Дореволюционные наши ученые взгляды Л. Дюги критиковали <22>, а вот в советской литературе 1920-х гг. при толковании ст. 1 ГК РСФСР 1922 г. вслед за А.Г. Гойхбаргом опирались на теорию "социальных функций" Л. Дюги <23>. Хотя впоследствии этот самый "дюгизм" стали отрицать <24>. При столь неоднозначном отношении отечественных ученых-правоведов к теоретическим взглядам Л. Дюги отметим, что лежащие в их основе идеи действительно оказались пригодными для решения поставленной В.И. Лениным практической задачи по обеспечению государственного контроля над средствами производства, в том числе находящимися в частном владении. Формулировки ст. 1 и 4 ГК РСФСР 1922 г., при отсутствии легального определения социально-хозяйственного назначения прав и в условиях контролируемости судов партийными органами, предоставляли возможность доставлять необходимые преференции государственному капиталу за счет частного.
--------------------------------
<22> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. 4-е изд. М., 2003. С. 112 - 114.
<23> Канторович Я.А. Первая статья Гражданского кодекса // Право и жизнь. 1925. Кн. 2-3. С. 9; Стучка П.И. "Так называемое советское право" (По поводу одного юридического уклона) // Революция права. Сб. 1. М., 1925. С. 148 - 154; Гражданский кодекс советских республик: текст и комментарий / Под ред. А.И. Малицкого. 3-е изд. Харьков, 1927. С. 8.
<24> Гражданское право. Ч. 1: Учебник / Отв. ред. Я.Ф. Миколенко, П.Е. Орловский. М., 1938. С. 36 - 38; Грибанов В.П. Указ. соч. С. 67, 79. Не последнюю роль в этом сыграло то, что идеи Л. Дюги получили широкую поддержку фашистской партии Италии, франкистских и других антидемократических режимов.

С самого начала практика применения ГК РСФСР 1922 г. показала, что советские суды истинной цели ст. 1 и 4 - обеспечение развития производственных сил страны в рамках государственного капитализма (государственного контроля над средствами производства) - не поняли и потому оказались не готовыми к правильному обращению с ними.
По результатам первых неполных двух лет применения судами Гражданского кодекса в Наказе Гражданской кассационной коллегии (ГКК) Верховного Суда РСФСР от 22.12.1924 было констатировано, что ст. 1 и 4 ГК получили в судах "чрезмерно широкое и часто неправильное применение, ибо суды часто, не находя иного выхода по сложному вопросу, ограничиваются голословной ссылкой... на ст. ст. 1 и 4 ГК" <25>. В докладе о работе ГКК Верховного Суда РСФСР за 1925 г. <26> также отмечается, что первая статья ГК "до последнего времени не нашла еще вполне отчетливого применения в нашей судебной практике. Беда заключается в том, что и вся наша теория, касающаяся истолкования сущности и значения этой статьи, не дала ни одного более или менее удачного примера вполне правильного применения этой статьи; к ней прибегали чересчур часто просто в целях облегчения своей задачи. Не мудрено поэтому... что ГКК остается, в свою очередь, либо отменять такие решения, либо же отбросить из решения суда часть его, касающуюся неудачного применения ст. 1 ГК". В докладе приводятся примеры таких дел. Так, суд расторг договор аренды частным лицом мельницы на том основании, что "общественная мельница не может служить объектом наживы частного арендатора". В другом деле суд расторг договор аренды мельницы, ставший невыгодным для арендодателя, поскольку посчитал "дальнейшее использование арендатором своих прав противоречащим социально-хозяйственному назначению его права". Третий пример: суд признал, что неиспользование истцом своей посуды и бесцельное хранение им этой последней в подвале "противоречит [ее] социально-хозяйственному назначению". В конечном счете доклад констатирует, что "не установлено еще твердых взглядов на ст. 1 ГК" и что "лучше пусть суды меньше оперируют этой общей статьей и более останавливаются на конкретных данных каждого дела, тогда будет и меньше ошибок в ее применении, тем более что часто вместо того, чтобы разобраться и выяснить все обстоятельства дела, суды иногда имели тенденцию сделать голую ссылку на 1 ст. ГК, к делу никакого отношения не имеющую". Удивительно, но даже Верховный Суд признает, что за первые три года применения Гражданского кодекса не было ни одного (!) примера правильного применения нижестоящими судами ст. 1 ГК, что суды применяли ее голословно и что самое лучшее, что с ней можно сделать, это поменьше ее применять. Очень показательные моменты.
--------------------------------
<25> Гражданский кодекс с постатейно-систематизированными материалами / Под ред. С.В. Александровского. 3-е изд. М., 1928. С. 16.
<26> Доклад о работе ГКК Верхсуда за 1925 г. // Еженедельник советской юстиции. 1927. N 4. С. 109 - 110.

По прошествии еще двух лет в Инструктивном письме ГКК Верховного Суда РСФСР N 1 за 1927 г. <27> вновь отмечается, что суды прибегают к ст. 1 и 4 ГК слишком часто, в том числе и тогда, "когда применение их совершенно не вызывалось обстоятельствами дела, а напротив, имелись иные правильные юридические основания для разрешения спорного по делу вопроса; были случаи вообще неправильного применения этих статей, их непонимания и, наоборот, случаи, когда по обстоятельствам дела суд должен был применить статью 1 или 4 и не применил". В нем приводятся примеры таких ошибок. Так, в одном из дел жильцы жилого дома выступили поручителями по взятой жилтовариществом в банке ссуде для ремонта этого дома. Суд отказал в иске банка к этим поручителям на том основании, что удовлетворение требований банка "явилось бы одним из случаев осуществления гражданских прав в противоречии с их социально-хозяйственным назначением". Другой случай: отказ в иске коммивояжера к тресту об оплате его услуг в связи с тем, что "права коммивояжера на вознаграждение не могут пользоваться судебной защитой в силу ст. 1 ГК". Верховный Суд отмечает общий неправильный подход в нижестоящих судах: несмотря на то, что одна из целей издания ГК РСФСР 1922 г. - допущение к участию в обороте предприятий, принадлежащих частным лицам, в том числе государственных (на праве аренды), суды в ряде случаев по делам о расторжении таких договоров аренды мотивировали свои решения общими рассуждениями о "недопустимости противопоставления интересов частного лица интересам государственным, общественным", а также тем, что "нахождение предприятия в руках частного предпринимателя не отвечает социально-хозяйственному назначению предприятия".
--------------------------------
<27> Инструктивное письмо ГКК Верховного Суда РСФСР 1927 г. N 1 // Еженедельник советской юстиции. 1927. N 10. С. 298 - 299.

Наилучшей оценкой результатов применения ст. 1 и 4 ГК РСФСР 1922 г. за весь период 1920-х гг. может быть замечание, высказанное в 1929 г. Председателем Верховного Суда РСФСР П.И. Стучкой: "...во всей судебной практике неудачных и лишних примеров применения ст. 1 ГК больше, чем удачных и подходящих" <28>. Вместо того чтобы использовать ст. 1 и 4 таким сбалансированным образом, при котором обеспечивается господствующее положение социалистического государства в гражданском обороте, в частности посредством государственного контроля над средствами производства, но в то же время сохраняется частный капиталистический элемент в хозяйственной жизни страны в рамках и масштабах, необходимых и целесообразных с точки зрения текущих интересов социалистического государства, эти статьи использовались советскими судами в основном лишь для фактического лишения частных лиц субъективных прав, в том числе в ситуациях, когда использование этих прав никоим образом не мешало развитию производственных сил страны. Советские суды в большинстве своем не осознали смысла ст. 1 и 4 ГК РСФСР, вложенного в их туманные формулировки законодателем, и не поняли, чего от них требует Верховный Суд (из наказов ГКК было сложно понять, как практически применять эти статьи в конкретных ситуациях; никаких общих правил применения этих норм наказы ГКК, по сути, не содержали).
--------------------------------
<28> Стучка П.И. Курс советского гражданского права. Общая часть гражданского права. М., 1929. С. 251.

Главное, что необходимо особо выделить по итогам выполненного рассмотрения, так это то, что практический опыт применения положений ст. 1 и 4 ГК РСФСР о целевом характере субъективных прав в 1920-х гг. не имел непосредственного отношения к проблеме злоупотребления правом в частном гражданском праве.
Со сворачиванием НЭПа, практически полным огосударствлением экономики и ее естественным по этой причине переходом под прямое государственное административное (!) управление потребность в чрезвычайном механизме ст. 1 и 4 отпала; практика их применения сошла на нет. Уже в 1930 г. Председатель Верховного Суда РСФСР П.И. Стучка констатирует, что "по крайней мере для деревни - ст. 1... сделалась лишнею" <29>. Позднее и М.М. Агарков замечал, что начиная примерно с 1930 г. ст. 1 перестала интересовать как судебную практику, так и цивилистическую литературу <30>. Отмечая, что всякий принцип советского гражданского права может находить применение к отношениям, в которых хотя бы одним участником является гражданин, к отношениям между социалистическими организациями и к отношениям по внешней торговле, он не нашел после завершения НЭПа места для ст. 1 и 4 (иными словами, места для применения теории злоупотребления правом) ни в одном из указанных отношений. После принятия Конституции СССР 1936 г. суд не может сам проводить частному лицу никаких границ права, поскольку они установлены законом. В отношениях между организациями ст. 1 и 4 также лишены какого бы то ни было значения, поскольку их деятельность определяется государственным народно-хозяйственным планом. И к внешней торговле их нельзя применить, поскольку в этих отношениях контрагент советской стороны "преследует те цели, которые вообще преследуют капиталистические предприятия, т.е. извлечение прибыли" и эти отношения "надо признать нормальными". Таким образом, М.М. Агарков в публикации 1946 г. приходит к выводу, что ст. 1 ГК РСФСР 1922 г. "представляет собой анахронизм, не соответствующий современному состоянию советского права" <31>. В статье 1947 г. С.И. Вильнянского выражена та же мысль: "...ст. 1 ГК в настоящее время утратила свое значение..." <32>.
--------------------------------
<29> Стучка П.И. Революция и революционная законность // 13 лет борьбы за революционно-марксистскую теорию права: Сб. ст. 1917 - 1930. М., 1931. С. 208.
<30> Агарков М.М. Проблема злоупотребления правом в советском гражданском праве // Избранные труды по гражданскому праву: В 2 т. Т. II. М., 2002. С. 362.
<31> Там же. С. 382.
<32> Вильнянский С.И. Значение судебной практики в гражданском праве // Ученые труды ВИЮН. 1947. Вып. 9. С. 267.

Тем не менее в советской науке оставались сторонники необходимости сохранения в праве запрета нецелевого использования субъективных прав. В частности, М.И. Бару публикует в 1958 г. статью, в которой он отстаивает точку зрения, что понятие "злоупотребление правом" и ст. 1 ГК еще не утратили своего значения <33>. По его мнению, злоупотребление правом всегда внешне опирается на субъективное право и формально не противоречит объективному праву, но соответствующие деяния направлены на достижение результатов, несовместимых с социальными целями субъективного права. То обстоятельство, что случаи применения ст. 1 ГК стали редкими, как он считает, говорит лишь "о высоком моральном уровне участников социалистического гражданского оборота".
--------------------------------
<33> Бару М.И. О статье 1 Гражданского кодекса // Советское государство и право. 1958. N 12. С. 117 - 120.

При обновлении норм гражданского законодательства в 1960-х гг. положения о целевом назначении субъективных гражданских прав были сохранены.
Пятыми статьями Основ гражданского законодательства Союза СССР и союзных республик 1961 г. <34> и Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. <35>, озаглавленными "Осуществление гражданских прав и исполнение обязанностей", было установлено, что "гражданские права охраняются законом, за исключением случаев, когда они осуществляются в противоречии с назначением этих прав в социалистическом обществе в период строительства коммунизма".
--------------------------------
<34> Ведомости ВС СССР. 1961. N 50. Ст. 525.
<35> Ведомости ВС РСФСР. 1964. N 24. Ст. 406.

Как мы видим, законодатель все-таки оставил механизм (юридический инструментарий) ст. 1 ГК РСФСР 1922 г. Он остался таким же, каким был по ГК РСФСР 1922 г., - продолжил быть средством ограничения управомоченного лица в деле осуществления им своего субъективного права путем "публично-правовой прививки" последнему определенного "назначения". При этом замена фразы "в противоречии с их социально-хозяйственным назначением" на "в противоречии с назначением этих прав в социалистическом обществе в период строительства коммунизма", т.е. определение в качестве критерия злоупотребления правом его осуществление в противоречии с любым назначением права (а не только социально-хозяйственным), увеличило возможность практического применения данного механизма в изменившихся условиях советского общества. Новая формулировка могла быть использована не только для защиты публичных интересов, но также для разрешения спорных ситуаций чисто гражданско-правового характера, в том числе между гражданами, не касающихся вопроса обеспечения господствующего положения социалистического государства в гражданском обороте (этот вопрос уже давно утратил свою актуальность). Также данная норма допустила более широкое, чем раньше, усмотрение суда при оценке правомерности осуществления любым лицом любых субъективных гражданских прав, в том числе неимущественных <36>.
--------------------------------
<36> Рясенцев В.А. Указ. соч. С. 7; Братусь С.Н. О пределах осуществления гражданских прав (ст. 5 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик) // Правоведение. 1967. N 3. С. 79; Грибанов В.П., Иоффе О.С. Пределы осуществления субъективных гражданских прав // Советское государство и право. 1964. N 7. С. 76.

По господствующей в советской правовой науке точке зрения указанные положения пятых статей Основ гражданского законодательства и нового Гражданского кодекса продолжили, вслед за положениями ст. 1 и 4 ГК РСФСР, воспринимать как отражающие запрет злоупотребления правом.
Среди советских ученых, поддержавших эту идею, следует в первую очередь отметить В.П. Грибанова. Под назначением права он понимал "цели, ради достижения которых субъективные права предоставляются участникам гражданских правоотношений" <37>. При этом осуществление права в противоречии с его назначением он считал лишь одним из случаев злоупотребления правом <38>. В общем же виде, обозначая злоупотребление правом как "употребление права во зло" <39>, он описывал его как "особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения" <40>.
--------------------------------
<37> Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. С. 79. При этом конкретное назначение субъективных прав определяется в законе "прямым указанием на те цели, для достижения которых данное субъективное право может быть использовано", или "установлением определенных запретов использовать то или иное субъективное право для определенной цели", или "путем определения назначения того или иного имущества" (Там же. С. 82); назначение права может быть также определено "правомерными волевыми актами, например административными или административно-плановыми актами, односторонними сделками, договорами" (Там же. С. 84).
<38> Там же. С. 79, 88, 90.
<39> Там же. С. 43.
<40> Там же. С. 63.

Два примера, по В.П. Грибанову, которые демонстрируют злоупотребление правом:
1) "супруги... проживали в государственной квартире, предоставленной им местным Советом. Одновременно с этим они построили дом, который пожелали продать. Исполком местного Совета воспрепятствовал продаже дома, потребовав от них выезда из квартиры и переезда в собственный дом в соответствии со ст. 333 ГК. Однако супруги имитировали распад семьи. Муж по договору уехал работать в Магадан, оформив бронь на квартиру, а жена, получив от местного Совета разрешение на продажу дома при условии освобождения квартиры, с разрешения мужа продала дом. После этого муж вернулся на прежнее место жительства и потребовал возвращения забронированной квартиры. Однако ему было отказано в защите его права на основании ст. 5..." <41>;
2) отказ от наследства в пользу лица, лишенного наследодателем права наследования <42>.
--------------------------------
<41> Там же. С. 96 - 97.
<42> Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. С. 97.

Примечательно, что ни один из этих примеров не имеет отношения к классической (частноправовой) теории злоупотребления правом, занимающейся вопросом минимизации вреда, причиняемого одним субъектом гражданского права при осуществлении им своего субъективного права другому, юридически равноправному.
Разработка В.П. Грибанова, являвшаяся продуктом советской науки и продолжавшая традиции, заложенные в ст. 1 ГК РСФСР 1922 г., была по своей сути направлена на защиту публичных интересов. Она была сконструирована для системы общественных отношений, в которой субъективное гражданское право рассматривалось не как нечто органически присущее индивиду, а как благо, предоставляемое государством для использования по определенному назначению, за нарушение которого оно (право) может быть прекращено.
Указание на целевое назначение субъективных гражданских прав сохранилось и в обновленных Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. <43>, где оно соседствовало с еще несколькими критериями определения границ осуществления прав:
"Осуществление гражданских прав не должно нарушать прав и охраняемых законодательством интересов других лиц.
При осуществлении прав граждане и юридические лица должны уважать моральные принципы общества и правила деловой этики.
Гражданские права охраняются законодательством, за исключением случаев, когда они осуществляются в противоречии с назначением этих прав".
В таком виде, как и при принятии ГК РСФСР 1922 г., Основ гражданского законодательства 1961 г. и ГК РСФСР 1964 г., механизм запрета злоупотребления правом принципиально не изменился. С учетом сохранившегося запрета осуществления права в противоречии с его назначением, как бы оно ни называлось - социально-хозяйственным назначением (1922 г.), назначением прав в социалистическом обществе в период строительства коммунизма (1961 - 1964 гг.) или просто назначением (1991 г.), - общее во всех этих случаях одно: вопиющая неопределенность, расплывчатость, неустойчивость субъективных гражданских прав.
--------------------------------
<43> Ведомости СНД и ВС СССР. 1991. N 26. Ст. 733.

С учетом публично-правового окраса категории "назначение права" в советском гражданском праве под него можно было подвести почти все что угодно.
Противовесом указанного положения о целевом характере субъективных прав в ст. 5 Основ гражданского законодательства 1991 г. было включено следующее правило: "Граждане и юридические лица по своему усмотрению распоряжаются принадлежащими им гражданскими правами, в том числе правом на их защиту".
Каким образом правило о возможности распоряжения субъективным гражданским правом по своему усмотрению соотносилось с положениями о назначении прав? Вопрос этот непростой, ибо положения эти друг с другом явно конкурируют. Законодатель, видимо, предполагал, что определить их правильное применение в условиях быстро меняющейся социальной обстановки начала 1990-х гг. должна будет судебная практика. Но ни эта практика, ни (к сожалению) сколько-нибудь полноценное научное осмысление и даже простая комментаторская обработка этих положений появиться просто не успели.
Что касается подхода судебных органов к проблеме злоупотребления правом в период действия Основ 1961 г., Кодекса 1964 г. и Основ 1991 г., то можно отметить, что он был единым и по существу не отличавшимся от того, каким он сформировался в начале 1930-х гг. Общие нормы о допустимости осуществления прав в соответствии с их назначением применялись довольно редко и больше для защиты публичных интересов (в том числе от действий, прямо запрещенных законом), чем к разрешению ситуаций классического (частноправового) злоупотребления правом. В тех же случаях, когда состав правонарушения мог быть подведен под ту или иную конкретную статью Кодекса (например, ст. 111, 141 или 142 ГК РСФСР 1964 г.), суды предпочитали применять именно эти статьи, а на общие нормы не ссылаться. Один из нечастых случаев применения одной из них (ст. 5 Основ гражданского законодательства 1961 г.) представляет собой п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 25.03.1964, разъясняющий, что при систематической сдаче нанимателем в поднаем отдельной изолированной комнаты в целях извлечения нетрудового дохода эта комната, в соответствии со ст. 5 Основ, может быть изъята у нанимателя в судебном порядке по иску наймодателя или прокурора <44>.
--------------------------------
<44> Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР. 3-е изд. / Под ред. С.Н. Братуся, О.Н. Садикова. М., 1982. С. 20.

В целом можно сказать, что на протяжении всего советского периода развития отечественного гражданского права теория целевого назначения субъективных прав была главенствующей при определении границ их осуществления; именно ею в основном предопределялся вопрос злоупотребления правом.
С распадом СССР в 1991 г. и последовавшим за этим реформированием нормативной базы подход законодателя к рассматриваемой проблеме кардинальным образом изменился, а именно - из гражданского законодательства было полностью исключено указание общего характера о существовании какого-то особого (не совпадающего с интересом их правообладателей) целевого назначения субъективных гражданских прав. Нет отсылки к целевому назначению прав и в ст. 10 ГК РФ, содержащей запрет злоупотребления правом.
Между тем концепция "нарушение цели субъективного права" настолько глубоко укоренилась в отечественном (советском) праве, что она и сейчас для многих российских юристов продолжает быть основным объяснением проблемы злоупотребления правом. В современных юридических публикациях очень распространены высказывания типа следующих: "...запрет злоупотребления правом... свой источник обнаруживает в понимании, что любое субъективное право имеет свое социальное назначение" <45>, "Злоупотребление правом не является правонарушением, однако это явление правовое, ибо предполагает... использование прав в противоречии с их социальным назначением..." <46>, "...идея о том, что злоупотребление правом является использованием правом в противоречии с его назначением, заслуживает безусловной поддержки" <47>, "Злоупотребление правом представляет собой реализацию субъектом гражданско-правовых отношений своего субъективного права вопреки его целевому назначению" <48> и т.п. <49>
--------------------------------
<45> Яценко Т.С. Гражданско-правовая охрана публичных интересов: Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2016. С. 263 - 264.
<46> Бестужева Е.В. Современное состояние и развитие правовой законности в российском государстве: Дис. ... канд. юрид. наук. Кострома, 2008. С. 181 - 182.
<47> Кузнецов А.А. Злоупотребление правом в правоотношениях между акционером и акционерным обществом: Дис. ... канд. юрид. наук. Самара, 2012. С. 21 - 22.
<48> Рыжик А.В. Институционализация интересов собственников в российском гражданском праве: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2017. С. 34.
<49> Бармина О.Н. Злоупотребление правом как общеправовая категория: теоретико-правовой анализ: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2015. С. 12; Барышникова Ю.Р. Принципы частного права: теоретико-правовое исследование: Дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2006. С. 168; Ворожевич А.С. Пределы осуществления и защиты исключительного права патентообладателя: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2015. С. 11; Горшунов Д.Н. Нормы частного права и их реализация: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2003. С. 21; Избрехт П.А. Злоупотребление гражданскими правами в сфере предпринимательской деятельности: Дис. ... канд. юрид. наук. Екб., 2005. С. 9; Малиновский А.А. Злоупотребление субъективным правом как юридический феномен: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2009. С. 9 - 10; Наумов А.Е. Злоупотребление правом: теоретико-правовой аспект: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. С. 8; Смирнова Я.А. Злоупотребления корпоративными правами участниками хозяйственных обществ: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2019. С. 10; Суворов Е.Д. Проблемы правовой квалификации сделок и иных действий, совершенных в обход закона: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009. С. 6; Тимаева И.А. Злоупотребление правом в корпоративных отношениях: вопросы квалификации, способы гражданско-правовой защиты: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2007. С. 6; Фролова Н.Ю. Правомерное и неправомерное поведение как парные юридические категории: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2010. С. 9 - 10.

Мы не можем согласиться с таким телеологическим подходом по следующим причинам.
1. Гражданским кодексом Российской Федерации прямо и однозначно установлено, что физические и юридические лица приобретают и осуществляют свои субъективные права в своем интересе (п. 2 ст. 1). Это соответствует основным началам частного гражданского права, что не существует никаких иных общих для всех субъективных гражданских прав цели и назначения, кроме удовлетворения интересов их обладателей: "...субъективное частное право по самой своей природе не может иметь иной цели, кроме реализации частного интереса его субъекта" <50>. И потому совершенно невозможно согласиться с такими трактовками сути злоупотребления правом, в которых осуществление права в своем интересе представляется критерием неправомерности <51>. Особенно когда "злом" в частных правоотношениях объявляют "вознесение субъектом права своих индивидуальных эгоистических интересов в ущерб интересам других равных ему лиц" <52>. Интересно, что в последнем примере осуществлению права противопоставляются (и ставятся выше него) даже не законные интересы других лиц, а вообще любые интересы. И как тогда, в рамках предлагаемого "альтруистического" подхода, должно жить российское деловое сообщество - полностью отказаться от конкуренции, от защиты своих прав и законных интересов (вдруг это тоже принесет ущерб интересам каких-либо иных лиц)? И что в таком случае останется от отечественной экономики, на фоне постоянно растущей конкурентно-ориентированной западной? Ясно, что если суды согласятся с таким подходом, то экономическая деятельность достаточно быстро парализуется. С кого в таком случае государство будет собирать налоги для пополнения бюджета? Подобные попытки придать характер неправомерности "эгоистическим" действиям участников частного гражданского оборота отражают непонимание разницы между частными правоотношениями и публичными. Только последним присущ в ряде случаев запрет действий управомоченных (уполномоченных) лиц в своем интересе. Но для частного права возведение такого требования в ранг общего правила недопустимо.
--------------------------------
<50> Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. М., 2007. С. 455 (автор очерка - Ю.А. Тарасенко.).
<51> "Злоупотребление правом представляет собой правомерный акт человеческого поведения (деяние), состоящий в реализации норм объективного права в противоречии с их назначением и в целях удовлетворения личных интересов субъектов права, в результате чего причиняется вред другим лицам, обществу или государству" (Наумов А Е. Указ. соч. С. 8).
<52> "Злом в его истинном значении и применительно к гражданскому праву (в контексте злоупотребления правом) будет являться вознесение субъектом права своих индивидуальных эгоистических интересов в ущерб интересам других равных ему лиц" (Волков А.В. Злоупотребление гражданскими правами: проблемы теории и практики: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2010. С. 13).

Таким образом, осуществление субъективного права исключительно в интересах управомоченного лица и есть осуществление права в соответствии с его назначением. Между тем при всем многообразии судебных решений по ст. 10 ГК РФ не найдется такого, в котором бы суд квалифицировал спорное деяние в качестве акта злоупотребления правом по той причине, что управомоченное лицо осуществляло свое субъективное гражданское право не в своем интересе.
2. В законе нет никаких предписаний об иных целях и ином назначении субъективных гражданских прав. Представление, согласно которому субъективное право признается за лицом с некой иной целью (социальной), как и о том, что всякое субъективное право имеет особое социальное назначение, нуждается в обосновании. Однако еще И.А. Покровский <53> обращал внимание на то, что подобное представление может быть основано лишь на идее, согласно которой каждое частное лицо является носителем определенной социальной функции, должно действовать для достижения известных целей, определенных ему кем-то извне, стоящим выше этого лица, т.е. на таких положениях, которые, по крайней мере для сферы частных имущественных отношений, очевидно неверны, притом даже с точки зрения действующего гражданского законодательства (ст. 1 и 9 ГК РФ).
--------------------------------
<53> См.: Покровский И.А. Указ. соч. С. 110 - 114.

3. Коль скоро общество состоит из отдельных частных лиц, то интерес всего общества в его гражданском обороте удовлетворяется тем лучше, чем сильнее удовлетворены отдельные частные интересы. В этом смысле понятие об особой социальной цели или особом частном интересе, отдельных от целей и интересов частных лиц, - или ошибка, или фикция.
4. Поскольку ни в законах, ни где бы то ни было нет предписаний о целях, во имя которых предоставляются субъективные права, равно как и об их социальном назначении, то содержание цели права очень и очень субъективно. Если исходя из рассматриваемой правовой позиции допускать дискреционные полномочия судов по вопросу признания осуществления права актом правового злоупотребления в ситуации, когда цель конкретного субъективного права законом напрямую не установлена, то это прямой путь к нарушению законности; юридическая сила субъективных прав в таком случае значительно ослабнет.
5. Согласие с целевой теорией субъективных гражданских прав само по себе еще не означает согласия с обусловленностью ею теории злоупотребления правом. Во-первых, применение подхода нарушения цели субъективного права в отношении тех целей, которые законом напрямую не установлены, вынуждает считать указанные цели, а также обусловленное ими назначение субъективных прав и обязанность по их соблюдению входящими в основы российского правопорядка. В таком случае деяние, нарушающее такое назначение субъективного права, будет являться не злоупотреблением правом, а правонарушением (ст. 169 ГК РФ).
Во-вторых, при прямом установлении законом неких социальных (общеполезных) целей (назначений) субъективных прав <54> нарушение таких целей также будет обыкновенным правонарушением, следовательно, не будет актом осуществления права и потому не сможет быть признано актом злоупотребления им.
--------------------------------
<54> Или "назначений" имущества. Пример - особое "назначение" пожертвованного имущества (ст. 582 ГК РФ).

В-третьих, в законе нет никаких предписаний на тот счет, что в качестве злоупотребления правом следует рассматривать деятельность, противоречащую цели (назначению) права, каким бы образом эту цель ни определяли (как удовлетворение интересов правообладателя либо как осуществление социальных функций субъективного права) <55>.
--------------------------------
<55> Упоминание в п. 1 ст. 10 ГК РФ действий в обход закона "с противоправной целью" не противоречит нашему тезису хотя бы на том основании, что если бы законодатель считал любое противоречащее его цели осуществление права злоупотреблением, то не было бы необходимости выделять отдельно указанный противоправный состав.

Ни терминологическое обозначение рассматриваемого явления ("злоупотребление правом"), ни текст ст. 10 ГК РФ не дают никаких намеков на связь между этим явлением и нарушением цели (назначения) права.
6. В ряде случаев суды квалифицируют деяние в качестве акта злоупотребления правом безотносительно к проблеме нарушения цели субъективного права. Это свидетельствует о том, что для судов такой критерий не является необходимым условием для квалификации злоупотребления правом.
Сказанное приводит нас к выводу об ошибочности отнесения к актам злоупотребления правом действий по осуществлению субъективных прав в противоречии с их назначением (целью).

References

1. Agarkov M.M. Problem of Abuse of Right in Soviet Civil Law [Problema zloupotrebleniya pravom v sovetskom grazhdanskom prave] / Selected Works on Civil Law: In 2 vol. Vol. II. Moscow, 2002. 452 p.
2. Barmina O.N. Abuse of right as a general legal category: theoretical and legal analysis: Abstract of thesis. Kand. jur. Sci [Zloupotreblenie pravom kak obshchepravovaya kategoriya: teoretiko-pravovoy analiz: Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk]. Moscow, 2015. 28 p.
3. Baru M.I. On Article 1 of the Civil Code [O stat'e 1 Grazhdanskogo kodeksa] // Soviet State and Law [Советское государство и право]. 1958. No. 12. P. 117 - 120.
4. Baryshnikova J.R. Principles of private law: theoretical and legal research: Dis. Candidate of Law [Printsipy chastnogo prava: teoretiko-pravovoe issledovanie: Dis. ... kand. yurid. nauk]. Kazan, 2006. 201 p.
5. Bergel J.-L. General theory of law: Transl. from French [Obshchaya teoriya prava: Per. s fr.] / Ed. by V.I. Danilenko. Moscow, 2000. 576 p.
6. Bestuzheva E.V. Modern state and development of legal legality in the Russian state: Dis. Candidate of legal sciences [Sovremennoe sostoyanie i razvitie pravovoy zakonnosti v rossiyskom gosudarstve: Dis. ... kand. yurid. nauk]. Kostroma, 2008. 208 p.
7. Bratus S.N. On the Limits of Exercise of Civil Rights (Art. 5 of the Fundamentals of Civil Legislation of the USSR and Union Republics) [O predelakh osushchestvleniya grazhdanskikh prav (st. 5 Osnov grazhdanskogo zakonodatel'stva Soyuza SSR i soyuznykh respublik)] // Jurisprudence [Pravovedenie]. 1967. No. 3. P. 79 - 86.
8. Civil Code of the Soviet Republics: Text and Commentary [Grazhdanskiy kodeks sovetskikh respublik: tekst i kommentariy] / Ed. by A.I. Malitsky. 3-rd ed. Kharkov, 1927. 774 p.
9. Civil Code with article-by-article systematized materials [Grazhdanskiy kodeks s postateyno-sistematizirovannymi materialami] / Ed. by S.V. Alexandrovsky. 3-rd ed. Moscow, 1928. 1104 p.
10. Civil law: actual problems of theory and practice [Grazhdanskoe pravo: aktual'nye problemy teorii i praktiki] / Ed. by V.A. Belov. Moscow, 2007. 993 p.
11. Civil Law. Ch. 1: Textbook [Grazhdanskoe pravo. Ch. 1: Uchebnik] / Otv. red. Y.F. Mikolenko, P.E. Orlovskiy. Moscow, 1938. 278 p.
12. Commentary to the Civil Code of the RSFSR. 3-rd ed. [Kommentariy k Grazhdanskomu kodeksu RSFSR. 3-e izd.] / Edited by S.N. Bratus, O.N. Sadikov. Moscow, 1982. 678 p.
13. Domanjo V.P. The Question of Liability for Damage Caused in the Exercise of Law in the Draft of our Civil Statute [Vopros ob otvetstvennosti za vred, prichinennyy pri osushchestvlenii prava, v proekte nashego grazhdanskogo ulozheniya] // Collection of Articles on Civil and Commercial Law. In Memory of Professor Gabriel Felixovich Shershenevich [Sbornik statey po grazhdanskomu i torgovomu pravu. Pamyati professora Gabrielya Feliksovicha Shershenevicha]. Moscow, 2005. P. 426 - 450.
14. Dugy L. Society, Person and State: Social Law, Individual Law and the Transformation of the State [Obshchestvo, lichnost' i gosudarstvo: cotsial'noe pravo, individual'noe pravo i preobrazovanie gosudarstva] / Translated by A. Bett. St. Petersburg, 1914. 77 p.
15. Dugy L. General Transformations of Civil Law since the Napoleonic Code [Obshchie preobrazovaniya grazhdanskogo prava so vremeni Kodeksa Napoleona] / Edited and prefaced by A.G. Goykhbarg; Translated by M.M. Sivers. Moscow, 1919. 110 p.
16. Frolova N.Y. Lawful and unlawful behavior as paired legal categories: Abstract of dissertation... D. in Law [Pravomernoe i nepravomernoe povedenie kak parnye yuridicheskie kategorii: Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk]. Kazan, 2010. 25 p.
17. Godeaume E. The General Theory of Obligations: Transl. from French I.B. Novitsky [Obshchaya teoriya obyazatel'stv: Per. s fr. I.B. Novitskogo]. Moscow, 1948. 511 p.
18. Goykhbarg A.G. Application of Civil Law by the Court [Primenenie grazhdanskikh zakonov sudom] // Soviet Law [Sovetskoe pravo]. 1923. No. 3. P. 3 - 11.
19. Goykhbarg A.G. Economic Law of the R.S.F.S.R. Vol. I. Civil Code [Khozyaystvennoe pravo R.S.F.S.R. T. I. Grazhdanskiy kodeks]. Moscow-Petrograd, 1923. 216 p.
20. Gorshunov D.N. Private law norms and their implementation: Autoref. dis. Cand. of Law [Normy chastnogo prava i ikh realizatsiya: Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk]. Kazan, 2003. 23 p.
21. Gribanov V.P., Ioffe O.S. Limits of Exercising Subjective Civil Rights [Predely osushchestvleniya sub''ektivnykh grazhdanskikh prav] // Soviet State and Law. 1964. No. 7. P. 76 - 85.
22. Gribanov V.P. Exercise and Protection of Civil Rights. 2nd ed [Osushchestvlenie i zashchita grazhdanskikh prav. 2-e izd.]. Moscow, 2001. 410 p.
23. Instructional letter of the State Committee of the Supreme Court of the RSFSR of 1927 No. 1 [Instruktivnoe pis'mo GKK Verkhovnogo suda RSFSR 1927 g. N 1] // Soviet Justice Weekly [Ezhenedel'nik sovetskoy yustitsii]. 1927. No. 10. P. 298 - 302.
24. Izbrecht P.A. Abuse of civil rights in the sphere of entrepreneurial activity: Ph. Candidate of Law [Zloupotreblenie grazhdanskimi pravami v sfere predprinimatel'skoy deyatel'nosti: Dis. ... kand. yurid. nauk]. Ekaterinburg, 2005. 198 p.
25. Kantorovich Y.A. The First Article of the Civil Code [Pervaya stat'ya grazhdanskogo kodeksa] // Law and Life [Pravo i zhizn']. 1925. Pp. 2 - 3. P. 3 - 11.
26. Kuznetsov A.A. Abuse of right in legal relations between shareholder and joint-stock company: Ph. Kand. jur. Sci [Zloupotreblenie pravom v pravootnosheniyakh mezhdu aktsionerom i aktsionernym obshchestvom: Dis. ... kand. yurid. nauk]. Samara, 2012. 173 p.
27. Lenin V.I. Complete Works [Polnoe sobranie sochineniy]. 5th ed. Vol. 44. Moscow, 1970. 725 p.
28. Malinovsky A.A. Abuse of subjective right as a legal phenomenon: Autoref. dis. D. in Law [Zloupotreblenie sub''ektivnym pravom kak yuridicheskiy fenomen: Avtoref. dis. ... d-ra yurid. nauk]. Moscow, 2009. 52 p.
29. Naumov A.E. Abuse of right: theoretical-legal aspect: Autoref. dis. Candidate of jurisprudence [Zloupotreblenie pravom: teoretiko-pravovoy aspekt: Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk]. Moscow, 2010. 25 p.
30. Novitskaya T.E. Civil Code of the RSFSR of 1922 [Grazhdanskiy kodeks RSFSR 1922 goda]. Moscow, 2002. 223 p.
31. Peretersky I.S. [Criticism and bibliography] [Kritika i bibliografiya] // Soviet Law [Sovetskoe pravo]. 1928. No. 5. P. 99 - 101.
32. Pokrovsky I.A. Main Problems of Civil Law [Osnovnye problemy grazhdanskogo prava]. 4th ed. Moscow, 2003. 349 p.
33. Report on the work of the State Committee of the Supreme Court in 1925 [Doklad o rabote GKK Verkhsuda za 1925 g.] // Soviet Justice Weekly [Ezhenedel'nik sovetskoy yustitsii]. 1927. No. 4. P. 108 - 112.
34. Ryasentsev V.A. Conditions and legal consequences of refusal to protect civil rights [Usloviya i yuridicheskie posledstviya otkaza v zashchite grazhdanskikh prav] // Soviet Justice [Sovetskaya yustitsiya]. 1962. No. 9. P. 7 - 10.
35. Ryzhik A.V. Institutionalization of Owners' Interests in the Russian Civil Law: Abstract of Ph. D. in Law [Institutsionalizatsiya interesov sobstvennikov v rossiyskom grazhdanskom prave: Avtoref. dis. ... d-ra yurid. nauk]. Moscow, 2017. 43 p.
36. Smirnova Y.A. Abuse of corporate rights by participants of economic societies: abstract of thesis... D. in law [Zloupotrebleniya korporativnymi pravami uchastnikami khozyaystvennykh obshchestv: Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk]. Moscow, 2019. 21 p.
37. Stuchka P.I. Course of the Soviet Civil Law. Vol. II. The General Part of Civil Law [Kurs sovetskogo grazhdanskogo prava. T. II. Obshchaya chast' grazhdanskogo prava]. Moscow, 1929. 376 p.
38. Stuchka P.I. Revolution and revolutionary legality [Revolyutsiya i revolyutsionnaya zakonnost'] // 13 years of struggle for the revolutionary-Marxist theory of law: Collection of articles. 1917 - 1930 [13 let bor'by za revolyutsionno-marksistskuyu teoriyu prava: Sb. st. 1917 - 1930]. Moscow, 1931. 333 p.
39. Stuchka P.I. "The So-Called Soviet Law" (On One Legal Dodge) ["Tak nazyvaemoe sovetskoe pravo" (Po povodu odnogo yuridicheskogo uklona)] // The Revolution of Law [Revolyutsiya prava]. Sb. 1. Moscow, 1925. P. 148 - 154.
40. Suvorov E.D. Problems of legal qualification of transactions and other actions committed in circumvention of the law: Ph. Kand. jur. Sci [Problemy pravovoy kvalifikatsii sdelok i inykh deystviy, sovershennykh v obkhod zakona: Dis. ... kand. yurid. nauk]. Moscow, 2009. 233 p.
41. Timaeva I.A. Abuse of right in corporate relations: issues of qualification, ways of civil-legal protection: Ph. Candidate of Law [Zloupotreblenie pravom v korporativnykh otnosheniyakh: voprosy kvalifikatsii, sposoby grazhdansko-pravovoy zashchity: Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk]. Kazan, 2007. 23 p.
42. Vilnyansky S.I. Importance of judicial practice in civil law [Znachenie sudebnoy praktiki v grazhdanskom prave] // Uchenye trudy VYUN. 1947. Vol. 9. P. 239 - 290.
43. Volkov A.V. Abuse of civil rights: problems of theory and practice: Autoref. dis. D. in Law [Zloupotreblenie grazhdanskimi pravami: problemy teorii ipraktiki: Avtoref. dis. ... d-ra yurid. nauk]. Moscow, 2010. 53 p.
44. Vorozhevich A.S. Limits of Exercise and Protection of the Patent Owner's Exclusive Right: Ph. Kand. jur. Sci [Predely osushchestvleniya i zashchity isklyuchitel'nogo prava patentoobladatelya: Dis. ... kand. yurid. nauk]. Moscow, 2015. 301 p.
45. Yatsenko T.S. Civil-law protection of public interests: Dis. D. in jurisprudence [Grazhdansko-pravovaya okhrana publichnykh interesov: Dis. ... d-ra yurid. nauk]. Moscow, 2016. 363 p.